Когда умирает человек — в нормальном мире начинается траур. В этом — начинается согласование. «Первый отдел» показывает не трагедию, а обесценивание. Не драму, а притирку к системе. И именно в этой притирке появляется тот, кто не согласен. Брагин не спасает мир. Он спасает одного. Себя. Того, кого уже нет. Того, кто не может сказать: «Мне больно». И это — его миссия.

Он идёт не туда, где нужен. А туда, где раздражает. Потому что он не умеет быть фоном. Его шаги звучат. Его молчание давит. Его вопросы — не технические. Они — человеческие. А в этом городе человеческое давно убрано как слабость. И потому он — чужой. Но он остаётся. Не потому что хочет. Потому что если он уйдёт — никто не придёт. А если никто не придёт — то смерть не просто случилась. Она осталась без свидетеля. А значит — возможна снова. И вот Брагин — свидетель. Не победитель. Не спаситель. Свидетель. И этим — страшнее всех.